Перумов Ник - Адамант Хенны (Кольцо Тьмы, Книга 3)
Ник Перумов
Адамант Хенны
Сноп огня в кулаке эта жизнь нажила,
Возжелавшая боли и брани,
И горят вдалеке полевые костры,
И остры адамантовы грани.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. 1732 ГОД. НАЧАЛО ЛЕТА
ПРОЛОГ
Всласть натешившись, волны швырнули на береговой песок бесчувственное
человеческое тело. Слугам Ульмо быстро наскучила скверная игрушка,
бросившая даже и бороться за жизнь. Пока она билась, дергалась,
извивалась, отчаянно пытаясь вырваться из зеленоватой пучины наверх, к
живительному свету и аэру, - они с удовольствием забавлялись ею,
опрокидывая в последний момент, когда несчастному уже казалось, что он
вот-вот сможет глотнуть воздуха. Волны внезапно и коварно обрушивались с
разных сторон, загоняя тонущего в глубину, погребая его под своими
прозрачно-голубыми телами. Он избавился от тянущей ко дну одежды и сапог,
но все напрасно. Его неумолимо затягивало все глубже.
Тонущий сопротивлялся до последнего. Однако с каждым мигом силы таяли,
и вот наконец руки бессильно повисли, голова запрокинулась - человек
оказался в полной власти бессердечных волн. Они забавлялись с утопленником
еще некоторое время, но, видя, что он вот-вот пойдет ко дну, мгновенно
оставили его в покое, устремившись на поиски новой игрушки. И тут внизу, в
темной и холодной глубине моря, где-то в мрачных придонных впадинах, куда
редко заглядывает сам Оссе, внезапно родилось некое движение: вверх
устремилась размытая темная тень, не имевшая четких очертаний. Волны в
ужасе шарахнулись от нее, поспешно уступая дорогу. Тень на миг замерла
прямо под идущим вниз телом несчастного - и тотчас же растворилась,
исчезла, словно ее тут никогда и не было. Однако появление ее не осталось
без последствий. Раскинув руки, тело начало медленно подниматься из
глубины вод. И едва на поверхности появилось бледное, уже заострившееся,
словно в посмертии, лицо, как с запада примчал еще один, новый вал, легко
подхвативший ничтожную капельку живой плоти, что оскверняла свободную
стихию моря, и брезгливо, точно мусорщик падаль, погнал к берегу. Швырнул
в нерастраченной злобе на песок - и отступил, весь в белой пенной крови.
Некоторое время тело оставалось недвижным. Потом с хриплым
выдохом-проклятием спасшийся приподнялся на локтях - изо рта тотчас
хлынула вода. Застонав, он вновь рухнул; однако миг спустя вновь поднял
голову, словно встревожившись. И верно - с запада, поднимаясь все выше и
выше, катилась исполинская зеленоватая волна, которую издали можно было
принять за облаченного в доспех воина, с пенным плюмажем на шлеме.
Взор человека вспыхнул. Судорожным рывком он вскочил на ноги, нелепым
подпрыгивающим бегом устремившись прочь от ненавистного моря. Перевалил за
гребень песчаной дюны и рухнул, скатившись в неглубокую, поросшую мягкой
травой впадину.
Зеленая волна на горизонте разочарованно разгладилась.
Спасшийся постепенно приходил в себя. Силы мало-помалу возвращались к
нему; несмотря на царивший вокруг холод поздней осени и собственную
наготу, человек, казалось, совсем не мерз. Он медленно сел; мозолистые,
крепкие ладони бывалого воина и морехода обхватили голову. Человек словно
бы пытался вспомнить нечто очень важное, пытался - и не мог.
- Не помню... - прошептали посиневшие губы. - Ничего не помню... Имя?
Нет... Слова... одни только слова...
Стояло звонкое и жаркое лето.
По узкой лесной тропке ехал всадник - горбун в немудреной черной
одежде. Ему то и дело приходилось низко нагибать голову, кланяясь
протянувшимся поперек тропы ветвям. В правой р
